Он проснулся рано утром, умылся, позавтракал кипятком с кусочком ржаного хлеба и посмотрел на стену. Календарь, выделяющийся ярким пятном на фоне облезлых обоев, подмигнул ему долгожданной датой. Тридцатое августа, наконец-то. Он начал не торопясь собираться, тщательно побрился, оделся, накинул легкую куртку и вышел в начинающийся день. До завода Михельсона в 1918 году путь неблизкий.
Подходя вечером к митингу, он думал о том, как неудачно выбрал цель Каннегисер. Что ему стоило приехать из Петрограда в Москву и заменить собой эту слепую дуру? Ладно, не стоит злиться, в конце концов, теперь дело в надежных руках. Придется, конечно, поскучать на митинге, но это ничего, терпения у него достаточно, он ждал дольше.
Наконец-то, вот он подходит к машине, вот с ним заговаривает та женщина, вот, вот, вот, вот она! Он влился сознанием в ее разум, потратил долю секунды, чтобы освоиться, успел удивиться – как она вообще могла попасть с такими глазами, и перешел на ночное зрение. Яркий силуэт – мишень – выстрел, еще один, еще! Три выстрела, как и должно быть, и он не промахнулся, точно в сердце и горло, теперь можно уходить, миссия выполнена.
Он еще немного погулял по Петрограду и ушел.
***
Он проснулся рано утром, умылся, позавтракал – на этот раз ему повезло, удалось достать кусок вареной говядины, – посмотрел на стену. Тридцатое, да, наконец-то. Он ждал этого целую вечность, и вот – дождался. Тщательно побрившись, он оделся и вышел из дома. Вечер только начинался и прекрасная погода, казалось, шептала ему: «Сделай это, освободи меня, освободи нас всех».
Окончания митинга он дожидался с нетерпением, с трудом сдерживаясь, чтобы не начать прямо сейчас, но… Нет, все должно быть, как положено. Ну сколько же можно вещать с трибуны? Наконец-то… Вот она подходит, вот достает пистолет, стреляет раз, второй, третий, курица слепая, ни одного серьезного ранения, вот шофер выскакивает из машины, пора! Он останавливает время, перемещается за спину жертвы и бьет стилетом точно в сердце. Есть еще немного времени, он отходит, наслаждается поднявшейся паникой, глубоко вдыхает ставший вдруг холодным воздух и – уходит.
***
Он проснулся рано утром и, не открывая глаз, лениво размышляет - как это сделать сегодня? Сорвать мясо с костей ветром? Пошатывающийся окровавленный скелет в вечерних тенях – это так красиво… Натравить крыс? Он представляет себе шевелящийся мохнатый ковер и лица тех, кто это увидит. Сжечь? Кричащий, горящий вождь, которого настигла кара Божья. Просто застрелить самому? Ему хорошо, ведь впереди еще целый день, есть время выбрать…
Он верит, что если сделать это, то все изменится, они испугаются, они не начнут террор, а тогда… О, тогда все изменится, все, он будет жить в другой стране и в другом времени. И потом – ему просто нравится приходить и уходить, скользить незаметной тенью по чужому бытию, быть над ними, выше, сильнее, быстрее!
Он просыпается…
***
F5, F9, F9, F9, F9…
